Сожаления такие разные, об упущенном и ускользнувшем из судорожно дрожащих пальцев, бывают с булавку, совсем крошечные и незначительные, и колящие под сердце, слишком тяжелые для одной головы.
О том, что не всегда получается плыть над плотным разноцветным морем вечерних людей, у которых один круг ожиданий замыкается другим на другой, а внутри все зарастает новой плесенью, не захлебываясь внутренней морской болезнью, без круглых пробоин в корабле, а гордо махая пиратским флагом и усмехаясь в темные роскошные усы;
О том, что нельзя вечно жить пьянящим и вызывающим зависимость ожиданием, когда можно будет сорваться на последний самолет или электричку под утро, наскоро бросив в чемодан любимую книгу и синюю зубную щетку, с наслаждением поставить резкую чернильную роспись под смешной тонкой бумажкой об увольнии и понять, что жизнь наконец действительно почти твоя, неторопливо мерить холодный кафельный пол босыми ногами, с надеждый махая рукой в открытое окно;
Но можно же еще просто раскинуть в стороны руки, утонув во внутреннем соленом и тихом океане; тонуть в нем и учиться любить себя, кусая губы и не боясь фраз "а мои друзья скажут", "мне не положено", "а разве можно?". Вам - можно! Пусть не английским юношей, сбежавшим от аристократов-родителей в Америку с любимой девушкой, пусть не визирем на мягких персидких коврах и с ароматной трубкой... Но можно же! Любить. Или изменить, подглядев, как сонное море слизывает все неровности и шероховатости песка у волны прибоя, себя. Научиться прислушиваться к разговорам, в которых недомолвки, короткие взгляды, вдохи, паузы и пальцы, теребящие подол платья, значат ничуть не меньше, чем сами слова.
Хотя, возможно, я просто глупая.
О том, что не всегда получается плыть над плотным разноцветным морем вечерних людей, у которых один круг ожиданий замыкается другим на другой, а внутри все зарастает новой плесенью, не захлебываясь внутренней морской болезнью, без круглых пробоин в корабле, а гордо махая пиратским флагом и усмехаясь в темные роскошные усы;
О том, что нельзя вечно жить пьянящим и вызывающим зависимость ожиданием, когда можно будет сорваться на последний самолет или электричку под утро, наскоро бросив в чемодан любимую книгу и синюю зубную щетку, с наслаждением поставить резкую чернильную роспись под смешной тонкой бумажкой об увольнии и понять, что жизнь наконец действительно почти твоя, неторопливо мерить холодный кафельный пол босыми ногами, с надеждый махая рукой в открытое окно;
Но можно же еще просто раскинуть в стороны руки, утонув во внутреннем соленом и тихом океане; тонуть в нем и учиться любить себя, кусая губы и не боясь фраз "а мои друзья скажут", "мне не положено", "а разве можно?". Вам - можно! Пусть не английским юношей, сбежавшим от аристократов-родителей в Америку с любимой девушкой, пусть не визирем на мягких персидких коврах и с ароматной трубкой... Но можно же! Любить. Или изменить, подглядев, как сонное море слизывает все неровности и шероховатости песка у волны прибоя, себя. Научиться прислушиваться к разговорам, в которых недомолвки, короткие взгляды, вдохи, паузы и пальцы, теребящие подол платья, значат ничуть не меньше, чем сами слова.
Хотя, возможно, я просто глупая.