Иногда навстречу мне спешат на остывшую и опостылевшую работу закутанные, серьезные люди-пингвины в пальто с тяжелыми пуговицами - мне кажется, что таких с детства приучают выбирать представительных и правильных в свой круг, из них ложками можно черпать серьезность пополам с собранностью; таким могут завидовать, их работе, знакомым или даже свежему пирогу на завтрак - но дело в том, что пока ты плавно будешь становиться тем, кем хотят тебя видеть все вокруг, а не тем, кем ты хочешь быть, то утонешь сам - не успеешь опомниться, а к горлу подступит свинцовой тяжестью вода (а вокруг будут находиться самые чудесные люди, которых - увы! ты совсем не любишь);
Именно поэтому мне так нравится делать все глупое - человеческое, слишком человеческое: опаздывать на учебу, наблюдая, как усатый старичок с сеточкой тонких морщин вокруг глаз делает последний штрих золотой краской на фигурке ангела, прежде чем повесить ее на ярмарочный прилавок, учится варить самый вкусный шоколад и печь марципановые кексы, пока волосы совсем не покроются снежной дымкой муки, глядеть, как декабрь тихо прихватывает оставшиеся тут и там кусочки последнего тепла; по дороге проскальзывать мимо цепкого хвойного аромата в коридоре из недавно привезенных тяжелых лап елей, пока пальцы покусывает легкий мороз, а на макушку неожиданно падает плотная шапка из недавновыпавшего снега. И пока время сворачивается в тугую петлю - восторженно, эмоционально рассказывать, совсем раскрасневшись, как в новом году обрастешь разноцветными печатями в загранпаспорте, примеришь колпак повара и заполнишь внутреннюю память самыми яркими впечатлениями. Ведь именно сейчас люди меняют это темные пальто на красные шапки с пумпонами, самых диких расцветок свитера и оленьи рога - так почему бы и нет?