Стоит только осознать, что та весело позвякивающая связка: позеленевшие от истонченного и истраченного впустую душевного времени бронзовые ключи, витые серебряные, тускнеющие и царапающиеся с каждым новым разочарованием, крошечные медные, путеводные нити к чему-то личному и потайному, та самая связка ключей больше не отпирает ни одной новой двери, а за старыми скрываются лишь изнуренные лица людей, завядших от скуки, и знакомые бетонные джунгли, спешно срываешься с места: искать новые лазейки, проходы и форточки - даже в том же городе, даже с теми же людьми. Например, Ночь Музеев:
- совершенно неумело пытаясь сохранить серьезные, вовсе не хитрые и совсем не заговорщические лица, влетать в бурлящее жерло толпы у Планетария: смотреть на изгибы каньонов Марса и на полное солнечное затмение, которое наступит в Америке завтра, угадывать смысл летне-осенних звездных треугольников и прислушиваться к рассказам про облака космической пыли и черные дыры, планирующие поглотить нас через пару миллионов лет;
- в темноте Ботанического сада чувствать внутреннюю оттепель не только от смешливых бесед и обьятий, но и согреваться до кончиков пальцев терпким кофе и травяным чаем, обжигающим язык и подаваемым бесплатно всем ждущим вкупе с шоколадными пряниками девушками-кудесницами;
- намеренно и осознанно теряться в каменных дворах-колодцах, заполненных дурманящим ароматом сирени и черемухи, цветущих в ночи, осторожными полосатыми котами и испуганными прохожими;
- тайком прятать в карман упавший с дерева приплюснутый мандарин под одобрительный кивок сотрудницы оранжереи и смешки окружающих;
- видеть персиково-алые всполохи разгорающейся над волнистой Невой зари, вдыхать полные легкие ледяного речного воздуха, этой утренней пустоты, и мысленно прощаться со всем бывшим, потерянным и плохим;
Попасть в такую складную историю (в которую хочется сложиться), где все происходит с мечтательным ожиданием и волшебным запаздыванием, а любая неудача вызывает только новую волну смеха - и над своей глупостью, и над людской, и над глупостью прекраснейшего в своем несовершенстве мира.
Остается жалеть только Д., потерявшего билет у Планетария и слишком поздно его нашедшего.
- совершенно неумело пытаясь сохранить серьезные, вовсе не хитрые и совсем не заговорщические лица, влетать в бурлящее жерло толпы у Планетария: смотреть на изгибы каньонов Марса и на полное солнечное затмение, которое наступит в Америке завтра, угадывать смысл летне-осенних звездных треугольников и прислушиваться к рассказам про облака космической пыли и черные дыры, планирующие поглотить нас через пару миллионов лет;
- в темноте Ботанического сада чувствать внутреннюю оттепель не только от смешливых бесед и обьятий, но и согреваться до кончиков пальцев терпким кофе и травяным чаем, обжигающим язык и подаваемым бесплатно всем ждущим вкупе с шоколадными пряниками девушками-кудесницами;
- намеренно и осознанно теряться в каменных дворах-колодцах, заполненных дурманящим ароматом сирени и черемухи, цветущих в ночи, осторожными полосатыми котами и испуганными прохожими;
- тайком прятать в карман упавший с дерева приплюснутый мандарин под одобрительный кивок сотрудницы оранжереи и смешки окружающих;
- видеть персиково-алые всполохи разгорающейся над волнистой Невой зари, вдыхать полные легкие ледяного речного воздуха, этой утренней пустоты, и мысленно прощаться со всем бывшим, потерянным и плохим;
Попасть в такую складную историю (в которую хочется сложиться), где все происходит с мечтательным ожиданием и волшебным запаздыванием, а любая неудача вызывает только новую волну смеха - и над своей глупостью, и над людской, и над глупостью прекраснейшего в своем несовершенстве мира.
Остается жалеть только Д., потерявшего билет у Планетария и слишком поздно его нашедшего.