я верю, что никто не должен быть один. что нужно быть с кем-то вместе. с друзьями. с любимыми. я верю, что главное - любить. © Эрленд Лу
Пустота никогда не убывает, а наоборот; в конечном результате, она как душная пустыня, расползается и заполняет все пыльным горячим песком, не оставляя шансов даже самому завалящему миражу - именно поэтому я просыпаюсь каждое утро и воспринимаю все, как большой чистый лист, как новую возможность; в воскресенье, например, я могу отправиться в шесть в просыпающийся город, дрожащий и позвякивающий от утренней тишины; смотреть, как варят первые чашки горячего кофе, прятаться в углах книжных, шелестя страницами и вдыхая чернильный запах, пока продавцы чуть лениво зевают и легонечко улыбаются первый раз за день; потом устраивать маленькое, личное рождество, выползая из собственной скорлупки - печь настоящее, сладкое и рассыпчатое печенье, окружать себя гирляндой разноцветных лампочек и апельсинов и утыкаться носом в пахнущую хвоей подушку, беспомощно и доверчиво заворачиваясь в шерсть, дарящую тепло; в конце концов, делать тайные хоббитские запасы воспоминаний, которые действуют в самое ненастье, как большая пилюля гречичного меда, задумчиво раскусывать их всякий раз, заскучав в очереди, или ожидая автобуса, тонуть во внутреннем океане и учится любить себя. И стоит хоть где-то возникнуть маленькой пустой трещинке - я нагло завешиваю пустоту новыми листами исторических романов, усиленно забиваю мечтами или пичкаю банками с морским песком с Крита, старыми письмами и травяным гербарием в марочной книжке.
Любого рано или поздно кидает в инциацию перед жизнью, когда никто больше не скажет, что манная каша - это хорошо, а курить, конечно, ужасно плохо, и тебе самому придется тонуть, выплывать, опять падать и забираться повыше. Я просыпаюсь, тянусь пальцами к бумажному журавлику, нагретому солнцем, и понимаю, что ничегошеньки непонятно - плохо это или хорошо. Это просто есть.
Любого рано или поздно кидает в инциацию перед жизнью, когда никто больше не скажет, что манная каша - это хорошо, а курить, конечно, ужасно плохо, и тебе самому придется тонуть, выплывать, опять падать и забираться повыше. Я просыпаюсь, тянусь пальцами к бумажному журавлику, нагретому солнцем, и понимаю, что ничегошеньки непонятно - плохо это или хорошо. Это просто есть.