я верю, что никто не должен быть один. что нужно быть с кем-то вместе. с друзьями. с любимыми. я верю, что главное - любить. © Эрленд Лу
Иногда я удивляюсь тому, сколько в мире разных, неописанных и лишь смутно всем знакомых чувств - гораздо больше, чем "восторгов", "восхищений" и "грусти".
Например, когда ты смешным сонным зверьком непременно босыми ногами скрипишь половицами, по которым лениво струится утренний холод - чтобы резким движением отодвинуть шторы и прижаться лбом к ледяному стеклу; увидеть, как тяжелые сливочные облака сливаются с небом в белую завесу горизонта, как крупные красные ягоды рябины застыли в плену льда назло знакомцу снегирю, а под восходящими лучами скверкают мириады танцующих снежинок; и тогда в груди непередаваемо начинают порхать идеи: заснеженные пики c обвившимися вокруг тучами и веревочка санок в руках, смешные шерстяные шапки и руковицы - наконец-то! (настоящее чувство первого снега)
Или воскресным вечером, когда в душе ползет смутная, неясная тоска по чему-то, можно оставаться в весело щипящей кухне с ее душным и концентрированным теплом: намеренно просыпать муку на друг друга, одевать очки, изображая серьезность и пытаясь вчитаться в рецепт, радоваться румяным, поджаристым сырникам с корицей и яблоками внутри; мечтать, шутить и чувствовать, как мире осталась лишь эта маленькая кухонька, утопающая в безвременье. (настоящее чувство приятной чепухи)
А ведь еще есть столько всего! Первый раз затеряться в поле высоких подсолнухов, отыскать в толпе старинного друга или забыть обо всех рамках и просто в толпе восхищенных детей удивляться проплывающему морскому скату в аквариуме над головой.
А пока мой город отчаянно ждет весны.
Например, когда ты смешным сонным зверьком непременно босыми ногами скрипишь половицами, по которым лениво струится утренний холод - чтобы резким движением отодвинуть шторы и прижаться лбом к ледяному стеклу; увидеть, как тяжелые сливочные облака сливаются с небом в белую завесу горизонта, как крупные красные ягоды рябины застыли в плену льда назло знакомцу снегирю, а под восходящими лучами скверкают мириады танцующих снежинок; и тогда в груди непередаваемо начинают порхать идеи: заснеженные пики c обвившимися вокруг тучами и веревочка санок в руках, смешные шерстяные шапки и руковицы - наконец-то! (настоящее чувство первого снега)
Или воскресным вечером, когда в душе ползет смутная, неясная тоска по чему-то, можно оставаться в весело щипящей кухне с ее душным и концентрированным теплом: намеренно просыпать муку на друг друга, одевать очки, изображая серьезность и пытаясь вчитаться в рецепт, радоваться румяным, поджаристым сырникам с корицей и яблоками внутри; мечтать, шутить и чувствовать, как мире осталась лишь эта маленькая кухонька, утопающая в безвременье. (настоящее чувство приятной чепухи)
А ведь еще есть столько всего! Первый раз затеряться в поле высоких подсолнухов, отыскать в толпе старинного друга или забыть обо всех рамках и просто в толпе восхищенных детей удивляться проплывающему морскому скату в аквариуме над головой.
А пока мой город отчаянно ждет весны.
Но по весне скучается. Что в Москве, что в Калининграде уже пошел потихоньку перелом в сторону тепла, и хоть это радует (не знаю, как в Питере, но надеюсь, так же)