я верю, что никто не должен быть один. что нужно быть с кем-то вместе. с друзьями. с любимыми. я верю, что главное - любить. © Эрленд Лу
Именно в наступающих солнечных днях рождается что-то, заставляющее делать суматошные, сбивчивые круги по городу - искать людей, в которых, как в хорошем печенье, сладкой начинки ровным счетом столько же, сколько на упаковке нарисовано, а то ведь посмотришь - ярко и красиво, а потом - тесто и тесто, а внутри-то совсем ничего и нет; искать и там, и тут, где я давным давно была, и здесь, куда я лишь могу дотянуться воображением, ведь мечты всегда считаются, правда?
Проживая тысячи шагов вдоль скованных последним льдом каналов, десятки душных станций метро и лекций, манящих голубым небом за окном, я тайком ворую улыбки. Ворую у веснушатой испанки с оливковой кожей у Петропавловской крепости - ее улыбка полна гостеприимной любезности, столь свойственной пугливым знакомцам города, полна Невы, прячущейся совсем рядом в пенно-молочной дымке и неровных льдинах с крикливыми чайками сверху, а еще согласия с собой; бабушка-испанка чуть склоняет голову, острожно берет за морщинистую руку своего старичка и неспешным шагом двигается дальше - в сизую, туманную весну. Ворую у преподавателя математики, на которую я случайно налетаю в коридоре и выбиваю теорию вероятности из рук; ее улыбка - это мириады финских лакричных конфеток: мятных, сладких, соленых - наших тягучих на зубах призов за каждую найденную дисперсию, усталой собранности и ночи проверок и недосыпа. Ворую даже не улыбку - усмешку! у паренька, теребящего брата за покрасневшее ухо, забираю всю колючесть и колкость, мне может пригодиться, а ему без них гораздо лучше.
И столько всего хочется сотворить и сделать. Ведь мир - такое изменчивое место. Можно и не успеть.
Проживая тысячи шагов вдоль скованных последним льдом каналов, десятки душных станций метро и лекций, манящих голубым небом за окном, я тайком ворую улыбки. Ворую у веснушатой испанки с оливковой кожей у Петропавловской крепости - ее улыбка полна гостеприимной любезности, столь свойственной пугливым знакомцам города, полна Невы, прячущейся совсем рядом в пенно-молочной дымке и неровных льдинах с крикливыми чайками сверху, а еще согласия с собой; бабушка-испанка чуть склоняет голову, острожно берет за морщинистую руку своего старичка и неспешным шагом двигается дальше - в сизую, туманную весну. Ворую у преподавателя математики, на которую я случайно налетаю в коридоре и выбиваю теорию вероятности из рук; ее улыбка - это мириады финских лакричных конфеток: мятных, сладких, соленых - наших тягучих на зубах призов за каждую найденную дисперсию, усталой собранности и ночи проверок и недосыпа. Ворую даже не улыбку - усмешку! у паренька, теребящего брата за покрасневшее ухо, забираю всю колючесть и колкость, мне может пригодиться, а ему без них гораздо лучше.
И столько всего хочется сотворить и сделать. Ведь мир - такое изменчивое место. Можно и не успеть.